Самый умный

Нежданно-негаданно ютуб подсунул Латынину. И там - снова, как и много лет назад, рассказ про восстание боксёров.

Суть там такая. В XIX веке, после Опиумных войн, Китай постепенно превращался колонию великих держав. Иностранцы откусывали себе порты на побережье, подкупали чиновников, захватывали в свои руки торговлю, строили фабрики и железные дороги и вообще превращались в хозяев жизни. В итоге в 1899 году при негласной поддержке императрицы Цы Си началось восстание ихэтуаней. На Западе их прозвали «боксёрами» за любовь к боевым искусствам. Боксёры носили амулеты, которые, как считалось, спасают от пуль и имели простую понятную программу: убить всех белых и вернуться в старые добрые времена. Ещё они верили, что их вожаки по ночам летают над Лондоном и сеют там чуму. Западные страны (включая Россию, США и Японию) послали свои войска, которые выкосили боксёров из магазинных винтовок, пулемётов и скорострельных пушек.

Мораль сей басни проста. Запад, капитализм, технологии, рацио - круто. Ресентимент, бессильная злоба, примитивизм, иррационализм, ни на чём не основанная вера в собственное превосходство, фундаментализм, желание вернуть жизнь на тысячу лет назад - не круто. Глупые неграмотные ихэтуани это доказывают. Не будь как ихэтуани.

И кто бы спорил - ну да, капитализм и технологии это круто. А ихэтуани были очень глупыми. Не то что…

Не то что немцы с французами, у которых были пулемёты. Спустя полтора десятилетия после подавления боксёрского восстания два этих умных народа устроят жуткую бойню. Миллионы людей в грязных окопах потеряют руки, ноги, глаза, жизни. Целое поколение молодых парней превратится или в трупы, или в инвалидов - кто-то физических, кто-то психических. Две страны убьют друг о друга свой демографический, экономический и политический потенциал, будут четыре года жить в аду. Придёт голод, потом испанка, с которой не сможет справляться перегруженная медицинская система.

Но всё это - ради великой цели. Будет ли над Страсбургом, в котором первая школа на французском появилась за несколько лет до Французской революции, снова реять триколор Республики? Вопрос важнейший. Как Франция может обойтись без Страсбурга - решительно неясно. За этот город с типично французским «бург» в названии не жалко уложить хоть вообще всех французских мужчин.

Но и с другой стороны - ставка важнее жизни. Будет ли Верден, много веков назад, в незапамятные времена, входивший в состав Германской империи, снова немецким? Без Вердена Германии очень сложно. Я бы сказал - невозможно. Превратим этот Верден в груду камней, но - наш. На том стояла и стоять будет земля германская.

Были и другие причины, конечно. Немецкая пропаганда объясняла, что война ведётся ради победы мужественной немецкой культуры над дегенеративной латинской «цивилизацией». Французы объясняли, что они, наследники Рима, воюют за великую цивилизацию против гуннов, варваров, зверей. Тоже, согласитесь, умно. От того, будет ли мир читать Гёте или Гюго, зависит вообще всё. (Мир, кстати, обоих в итоге не читает. Мир подписан на инсту жопы Ким Кардашьян).

Умные англичане тоже присоединились. Им до зарезу нужна была железная дорога от Александрии до Кейптауна. Что по этой дороге возить и почему бы не возить морем, которое рядышком - неважно. Нужно. Очень. Судьба империи решается. А на пути этой дороги - немецкая Танзания. Ну как тут не воевать? Как не положить в землю Соммы штабелями вчерашних выпускников Итона, Харроу, Рэгби? На Сомме британцы впервые использовали танки. Умные люди англичане, ничего не скажешь - такую машину создать. А ещё, по выражению поэта, Англия на Сомме разучилась улыбаться. Такой вот обмен.

А Танзанию Британия получит, да. Железную дорогу не построит, потому что она никому не нужна. По итогам войны из главного мирового кредитора превратится в главного мирового должника и через тридцать лет начнёт сыпаться, потеряв в итоге всю свою империю. Но Танзанию - Танзанию тогда получит. Не зря танк выдумали.

Или взять тех же французов. Мы плохо понимаем масштабы интеллектуального доминирования Франции в XVIII веке. А оно было полным. Фридрих Великий, самый опасный враг Французского королевства, говорил обычно на французском, назвал свой дворец Сан-Суси, а высший орден - Пур ля Мерите. Слова «роман» и «французский роман» были почти синонимами. Французский был языком науки, как когда-то латынь и сейчас английский. Царица наук - математика - была наукой почти исключительно французской. Монархи Европы переписывались с Вольтером и Дидро, а не с англичанами или голландцами.

И вот в этой стране происходит революция. И начинается вот это

Спойлер: С днем взятия Бастилии!

19 октября 1793 года 80 тысяч вандейцев и членов их семей переправились в городке Сен-Флоран на правый берег Луары в надежде дойти до одного из нормандских портов, захватить его и либо получить там помощь от англичан, либо эвакуироваться на их кораблях из Франции. Перед уходом повстанцам предстояло решить судьбу пяти тысяч пленных республиканцев. [Командующий партизанами] Боншан, умирая, настоял на их помиловании.

Обратный путь для «белых» оказался весьма тернист. Им приходилось пробиваться к Луаре с тяжелыми боями. По пути они заняли большой город Ле-Ман, который 12 декабря окружили и взяли штурмом войска 24-летнего генерала Франсуа-Северена Марсо, находившегося на фронтах этой войны с самого ее начала. Разгром инсургентов вылился в их истребление: погибли от 10 до 15 тысяч повстанцев и членов их семей, еще около 10 тысяч были захвачены в плен.

Свой последний бой на правом берегу Луары Католическая и королевская армия дала 22 декабря при Савене войскам генерала Клебера. Несмотря на то сопротивление, которое «белые» оказывали с упорством обреченных, они были окончательно разгромлены. Участвовавший в сражении генерал Вестерман, уже получивший к тому времени прозвище «вандейский мясник», так описал происшедшее в своем донесении Конвенту:

"Вандеи больше нет… Она умерла от удара нашей сабли свободы вместе со своими женщинами и детьми. Я похоронил ее в болотах Савене. Следуя вашему приказу, я давил их детей копытами лошадей; я резал их женщин, по меньшей мере для того, чтобы они больше не могли родить бандитов. Меня нельзя упрекнуть в том, что я взял хоть одного пленного. Я истребил их всех. Дороги усыпаны трупами. Их так много, что в некоторых местах они высятся пирамидами…"

На юге Франции войска Республики под занавес года тоже добились большого успеха: 19 декабря пал Тулон. При его захвате особо отличился командующий артиллерией осадной армии капитан Наполеон Бонапарт, немедленно произведенный за свои заслуги в бригадные генералы. Значительная часть жителей города, опасаясь мщения со стороны республиканских властей, эвакуировалась на английских кораблях.

В «военной Вандее» и граничивших с ней областях волна террора пошла на подъем после разгрома основных сил Католической и королевской армии. По всей территории, где ранее велись военные действия, республиканцы создавали военно-полевые суды (военные комиссии), десятками и сотнями приговаривавшие к смерти пленных вандейцев, значительную часть из которых составляли женщины.

Особенно широкий масштаб репрессии приобрели в Нанте, где всеми делами заправлял присланный Конвентом «проконсул» Жан-Батист Каррье, бывший мелкий судейский чиновник из Верхней Оверни. После того как он прибыл туда в начале октября, гильотина в Нанте заработала без передышки, отправив на тот свет 144 человека, заподозренных в поддержке «белых». После битвы при Савене в город были доставлены около девяти тысяч пленных вандейцев и членов их семей. Они содержались на бывших товарных складах и на грузовых судах в условиях крайней антисанитарии, которую местный врач Тома так позднее описал следствию:

"Получив распоряжение военной комиссии засвидетельствовать беременность большого количества женщин, содержавшихся в помещении складов, я обнаружил там множество трупов; я видел там детей, бьющихся или утопленных в полных экскрементами лоханях.

Я проходил по огромным помещениям; мое появление заставляло женщин трепетать: они не видели других мужчин, кроме палачей. ‹…› Я засвидетельствовал беременность тридцати из них; многие из них были беременны уже семь или восемь месяцев; через несколько дней я вернулся, чтобы вновь их осмотреть. ‹…› Я свидетельствую, и душа моя разрывается от горя: эти несчастные женщины были сброшены в реку! Эти картины мучительны, они поражают человечество; однако я должен дать суду самый точный отчет о том, что знаю".

Неудивительно, что в таких условиях среди заключенных началась эпидемия тифа, унесшая жизни примерно трех тысяч из них. Остальных по приказу Каррье уничтожили путем массовых утоплений в Луаре и расстрелов. Всего жертвами террора в Нанте стали приблизительно – точной статистики не велось – до 11 тысяч человек, включая, помимо вандейцев, также пленных шуанов, неприсягнувших священников и самих горожан.

Для наказания населения собственно «военной Вандеи» новый командующий республиканскими войсками в регионе генерал Луи-Мари Тюрро в январе 1794 года предложил Конвенту план превращения ранее мятежной территории в выжженную землю при помощи двадцати мобильных колонн. Генерал Клебер, несогласный с планом Тюрро, был отправлен из этой армии на другой театр военных действий. От имени Комитета общественного спасения Карно одобрил задуманное Тюрро, и тот привел свой план в исполнение. С января по май 1794 года «адские колонны», как назвали их современники, утюжили территорию Вандеи, уничтожая посевы, скот и целые деревни со всеми их жителями, включая стариков, женщин и детей. Нередко перед смертью людей жестоко пытали. В ряде мест наряду с «подозрительными» заодно убивали и местных «патриотов», как это, например, произошло в многострадальном Брессюире. По приблизительным подсчетам жертвами «адских колонн» стали до 50 тысяч мирных жителей.

Всего же в результате гражданской войны и террора этот регион потерял от 200 до 300 тысяч человек. Причем наибольшие потери пришлись на период после поражения Католической и королевской армии.

Головы летят одна за другой. «Республике не нужны учёные» - по легенде, говорит судья революционного трибунала Лавуазье в ответ на просьбу повременить с гильотиной до того, как великий химик закончит свой последний опыт. Кровь течёт по мостовой, революция пожирает и детей, и вообще всех.

Чтобы как-то из этой ямы выбраться, французы решили передать всю власть итальянскому математику с аспергером и комплексом неполноценности - в надежде что хоть он принесёт порядок и мир. Порядок итальянец принёс. С миром получилось хуже. И уже очень скоро цветущие долины Дуная, прусские леса, обожжённые солнцем испанские холмы, бескрайние русские поля, идиллические сады Саксонии, виноградники Шампани покрылись сотнями тысяч трупов французов, погибших непонятно за что.

Точнее, понятно. «Александр провозгласил себя сыном Зевса, а если я объявлю себя сыном Царя небесного, надо мной будет смеяться последняя рыбная торговка» - писал Наполеон в письме. "Вы хотите на кончике пера отнять у меня то, что я завоевал кровью своих солдат? Пролейте столько крови, сколько пролил я, чтобы забрать это обратно - крови, а не чернил! Ваши короли, потерпев поражение, возвращаются в свои дворцы; они дети королей, а я - сын военного счастья, и у меня нет ничего, кроме чести и славы" - кричал Бонапарт австрийскому канцлеру Меттерниху, когда тот предлагал вполне выгодные для Франции условия мира с великими державами в 1813 году. "Я проходил мимо ваших солдат. Это юнцы, их убьют, и кого вы призовёте - младенцев?" - отвечал Меттерних. Наивная попытка разжалобить зверя. "Вы не солдат. Вы не знаете, что такое душа солдата. Вы не знаете, что такое привычка распоряжаться человеческой жизнью, когда это нужно. Что мне эти двести тысяч?".

Денис Давыдов писал в мемуарах, почему незадолго до Бородина уговорил разрешить ему создать партизанский отряд. Тогда все были уверены, что Наполеон скоро заставит царя Александра заключить новый Тильзит и послать сто тысяч русских воевать под началом французов в Индию. Умирать в Индии Давыдов не хотел, поэтому решил побыстрее умереть средь родных берёзок. Тогда, во время войны, мало кто сомневался, что одна из главных целей Русской кампании Наполеона - обеспечить будущий поход на Индию (в начале 1812 года в страны Ближнего Востока были посланы агенты для подготовки будущего вторжения). Для чего триста тысяч французов, триста тысяч русских и ещё триста тысяч других европейцев сложили головы на узкой полоске земли от Вильны до Москвы? Чтобы сын мелкого итальянского дворянчика стал сыном Зевса.

Или вот японцы. Ещё одна безусловно умная нация. За восемьдесят лет пробежали по дорожке от феодализма с луками и доспехами до истребителя «Зеро», линкора «Ямато» и метамфетамина, успев в процессе ещё устроить русским Цусиму. Ну и вот решили всему миру показать, до какой степени умные. Начали с Нанкина. Потом Перл-Харбор, молниеносный штурм «Гибралтара Востока» - неприступного Сингапура, два утопленных по щелчку пальцев британских линкора, голландские нефтяные месторождения, за минуты захваченные японским воздушным десантом, и прочее. Ну разве не умные? Вот только почему-то эти умные оказались в состоянии безнадёжной войны, выиграть которую было невозможно (США добывали в сто раз больше нефти, чем Япония). И вели эту безнадёжную и бессмысленную войну четыре года. Наконец, после Хиросимы японцы решили, что они, конечно, умные, но не всегда. Пусть за них иногда другие думают.

Любая, самая умная, культурная, образованная нация легко может загнать себя в идиотскую ловушку - и оставаться в ней до самого конца, по мере того как ситуация с каждым днем становится все хуже.

Василий Тополев

Тема требует продолжения и мы чуть позже немного коснемся истории кузницы ММО, высоких технологий, мать его Самсунга и LG - Южной Кореи

Спойлер: Национальный корейский женский костюм +18