Кукла чёрной планеты

Шли годы, приговоренные дети с дефача, с накинутыми веревками на шее, все говорили и говорили, что не может такого быть...

Как там у нас принято шутить: " Ведь не могут же они его оцифровать!"

Ведь мир же устроен очень логично и понятно, просто человек сошел сума, сегодня пьет на брудершафт с проводницами, завтра за стометровым столом, послезавтра гладит тувинский мох.

бедные, бедные вы мои npc

– Что это такое?
– Рендер сервер 100/400. Их «Силикон Графикс» специально для этих целей гонит – хай энд. По американским понятиям в принципе уже старье, но нам хватает. Да и вся Европа на таких пашет. Позволяет просчитывать до ста главных и четырехсот вспомогательных политиков.
– Крутой компьютер, – без энтузиазма сказал Татарский.
– Это даже не компьютер. Это стойка, где двадцать четыре компьютера, которыми управляют с одной клавиатуры. В каждом по четыре процессора, частота восемьсот мегагерц. Кадры каждый блок считает по очереди, а вся система работает примерно как авиационная пушка, у которой стволы крутятся. Американцы с нас бабок взяли немеряно. Но что делать – когда все начиналось, у нас таких не было. А теперь, как ты сам понимаешь, уже никогда и не будет. Американцы, кстати, и есть наша главная проблема. Опускают нас, как козлов.
– Это как?
– Да на мегагерцы. Сначала за Чечню на двести опустили. На самом деле, конечно, из за нефтепровода, ты ведь понимаешь. Потом за то, что кредит украли. И так по любому поводу. Мы, конечно, разгоняем по ночам, но они же в посольстве тоже телевизор смотрят. Как только мы чуть чуть частоту поднимем, они просекают и инспектора шлют. В общем, позор. Великая страна, а сидим на четырехстах мегагерцах. Да и те не наши.
Он потыкал в кнопки, и в нижней части монитора появилось окно с прогресс индикатором и несколькими малопонятными надписями: memory used 5184 М, time elapsed 23:11:12 и что то еще очень мелким шрифтом. Потом выскочил набранный крупными буквами путь:
C:/oligarchs/berezka/excesses/vo_pole/ slalom.prg.
– Понятно, – сказал Морковин. – Это Березовский в Швейцарии.
Экран стал покрываться квадратиками с фрагментами цветного рисунка, как будто кто то собирал головоломку. Через несколько секунд Татарский увидел знакомое лицо, в котором чернело несколько недосчитанных дыр, – его особенно поразила сумасшедшая радость, которой сиял правый, уже посчитанный глаз.
Он выключил монитор, закрыл его и задвинул контрольный блок обратно. Татарскому пришла в голову тревожная мысль.
– Слушай, – спросил он, – а что, у американцев то же самое?
– Конечно. И гораздо раньше началось. Рейган со второго срока уже анимационный был. А Буш… Помнишь, когда он у вертолета стоял, у него от ветра зачес над лысиной все время вверх взлетал и дрожал так? Просто шедевр. Я считаю, в компьютерной графике рядом с этим ничего не стояло. Америка…
– А правда, что у нас на политике их копирайтеры работают?
– А вот это вранье. Они для себя то ничего хорошего придумать не в состоянии. Разрешающая способность, число точек, спецэффекты – это да. Но страна бездуховная. Криэйторы у них на политике – говно полное. Кандидатов в президенты двое, а команда сценаристов одна. И работают в ней только те, кого с Мэдисон авеню поперли, потому что деньги в политике маленькие. Я недавно их предвыборные материалы пересматривал – просто ужас. Если один про мост в прошлое заговорит, то другой через два дня обязательно про мост в будущее скажет. Бобу Доулу просто найковский слоган переделали – из «just do it» в «just don't do it». А позитивного ничего придумать не могут, кроме минета в Оральном офисе… Нет, наши сценаристы раз в десять круче. Ты посмотри, какие характеры выпуклые. Что Ельцин, что Зюганов, что Лебедь. Чехов. «Три сестры». Так что пускай все люди, которые говорят, что в России своих брэндов нет, этим базаром подавятся.

(Виктор Пелевин, "Generation П", 1999)