Пиздец страшные вещи

Или Комбинат «Надежда» (2014) - но там надо пересидеть сцену молодёжной попойки в начале.

Автор ролика либо в сарказм играет для контента, либо просто кретин.
Про волмарт правда, но только для небольшой части населения.
У меня на работе такие люди есть кто по часу в одну сторону на машине ездит по трассе. Живут в маленьких комьюнах посреди нихрена, свое хозяйство, но работы нет по близости, приходится ездить. Из плюсов что детей в школу возит желтый автобус как в фильмах.
Бензина здесь жгут немерено, учитывая что даже бабки ездят на пикапах.

У него усы растут из носа, что может быть более мерзким

Я таким же был лет в 15-16

Прикол в том, ты не поверишь, но гигантское количество людей проживают всю свою жизнь с сознанием и взглядом на жизнь так и оставшись на уровне развития 15 летнего подростка.
И эти люди - водят автомобили, руководят структурными подразделениями в разных ведомствах, занимаются предпринимательской активностью, рожают детей, как-то потихонечку просуществоввывают отмеренное.

Да ты гонишь: и что, из курортного городка прям на заводскую проходную каждый день к 7:00 гонять на автобусе?
А, тыж не берёза, есть возможности хоть в мегаполисах, хоть на курортах жить, может можно даже осуществить осознанный выбор (его нет только у дубов) и не жить в резко-контитнентальном климате?
Вывод: плохо когда ареал обитания не очень и не можешь его сменить, конечно серендипный. Примерно что-то на уровне: когда я стал питаться не экономя на еде, стал просыпаться не по будильнику, перестал ходить на завод, поправил здоровье, переехал на побережье адриатического моря (там корифена свежая и солнышко), то мне стало гораздо лучше чем в родном Стерлитамаке с работой на химзаводе.

А название города можно?

Кто-то нейросеть на форум запустил?

Твой коммент мне напомнил о фрагменте из "Жизнь насекомых" Пелевина.
В нём описывается жизненное устремление какого-то копающего, и подвергающегося в ходе жизни процессу метаморфозы - насекомого.
Он довольно похож на таракана, а таракану более подходит многоквартирный дом с мусоропроводом, шахтами лифта, вентиляционными каналами, довольно плотненьким расселением (сидишь у компа, и буквально ощущаешь что за стенкой кто-то есть), и конечно хорошим интернетом, мусорка со сладкими объедками и продуктовый магазин со сладкими необъедками и с аптекой рядом.
Жизнь в многоквартирном доме, а большинство из нас именно в них и живут, похожа на то, как разводят тараканов крикетов - для кормления каких-нибудь декоративных ящерок или лягушек в серпентарии. Для этого используют - кассеты от яиц. Согласитесь, весьма напоминает многоквартирный дом .
Сотовая структура, ячеистость, прям как в тех жилпищячейках в которым мы живём.


Я не буду думать о том, для кормления какой декоративной ящерки разводят нас.

По выходным он дорывался до парома на Нью-Джерси,
раскапывал небольшое окошко в здании, где продавали билеты, и,
вспоминая детство, подолгу смотрел на далекую белую статую
Свободы - последние лучи заката окрашивали терновый венец на ее
голове в морковный цвет, и она казалась огромной пожилой
снегурочкой.
У него появилась близкая женщина, которую он откопал
целиком, чтобы изредка говорить с ней о сокровенном, которого к
этому времени у него набралось довольно много.
- Ты веришь, - спрашивал он, - что нас ждет свет в конце
тоннеля?
- Это ты о том, что будет после смерти? - спрашивала она. -
Не знаю. Я читала пару книг на эту тему. Действительно, пишут,
что там какой-то тоннель, и свет в конце, но по-моему все это
чистое бла-бла-бла.
Рассказав ей, что он когда-то чуть было не стал тараканом в
далекой северной стране, Сережа вызвал у нее недоверчивую
улыбку; она сказала, что он совершенно не похож на выползня из
России.
- Ты по виду типичный американский кокроуч, - сказала она.
- У-упс, - ответил Сережа.
Он был счастлив, что ему удалось натурализоваться на новом
месте, а слово "кокроуч" он понял как что-то вроде "кокни",
только на нью-йоркский лад - но все же после этих слов
в его душе поселилось не совсем приятное чувство. Однажды,
довольно сильно выпив после работы, он раскопал свою квартиру,
прорыл ход к зеркалу и, взглянув в него, вздрогнул. Оттуда на
него смотрела коричневая треугольная головка с длинными усами,
уже виденная им когда-то давно. Сережа схватил бритву, и, когда
мыльный водоворот унес усы в раковину, на него поглядело его
собственное лицо, только уже совсем пожилое, даже почти старое.
...
Откопав вывеску с нарисованной пальмовой рощей и крупным словом
"PARADISE", Сережа отрыл вслед за ней довольно длинную лестницу
вниз, табуретку, небольшой участок стойки и пару стаканов с
"водка-тоником", к которому уже успел привыкнуть.
...
Все-таки было
непонятно - вылез он, наконец, наружу, или еще нет? И наружу
чего? Вот это было самое непонятное. Сережа взял со стойки
бледно-зеленый спичечный коробок и увидел те же пальмы, что были
на вывеске, а еще раньше, в виде изморози - на каком-то окне из
детства. Кроме пальм, на коробке были телефоны, адрес и
уверение, что это "hottest place on island".
"Господи, - подумал Сережа, - да разве hottest place - это
рай? А не наоборот? "
Из земляной стены перед ним появилась рука, сгребла пустые
стаканы и поставила один полный. Стараясь держать себя в лапках,
Сережа посмотрел вверх. Земляной свод, как обычно, нависал в
полуметре над головой, и Сережа вдруг с недоумением подумал, что
за всю долгую и полную усилий жизнь, в течение которой он копал,
наверно, во все возможные стороны, он так ни разу и не
попробовал рыть вверх. Сережа воткнул лапки в потолок, и на полу
стала расти горка отработанной земли. Потом ему пришлось
подтянуть к себе табуретку и встать на нее, а еще через минуту
его пальцы нащупали пустоту. "Конечно, - подумал Сережа,
- поверхность - это ведь когда не надо больше рыть! А рыть не
надо там, где кончается земля!" Снизу раздалось щелканье
пальцев, и, бросив туда кошелек с небольшой колодой кредитных
карт (на том месте, где он только что сидел, теперь неподвижно
лежал непонятно откуда взявшийся здоровенный темно-серый
шар), Сережа схватился за край дыры, подтянулся и вылез наружу.
Вокруг был безветренный летний вечер, и сквозь листву
деревьев просвечивали лиловые закатные облака. Вдали тихо
шумело море, и со всех сторон долетал треск цикад. Разорвав
старую кожу, Сережа вылез из нее, поглядел вверх и увидел на
дереве, которое росло у него над головой, ветку, с которой он
свалился на землю. Сережа понял, что это и есть тот самый вечер,
когда он начал свое длинное подземное путешествие, потому что
никакого другого вечера просто не бывает, и еще он понял, о чем
трещат - точнее, плачут - цикады. И он тоже затрещал своими
широкими горловыми пластинами о том, что жизнь прошла зря, и о
том, что она вообще не может пройти не зря, и о том, что плакать
по всем этим поводам совершенно бессмысленно. Потом он расправил
крылья и понесся в сторону лилового зарева над далекой горой,
стараясь избавиться от ощущения, что копает крыльями воздух.
Что-то до сих пор было зажато у него в руке - он поднес ее к
лицу, увидел на ладони измятый и испачканный землей коробок с
черными пальмами, и неожиданно понял, что английское слово
"Paradise" обозначает место, куда попадают после смерти.

Но прикол в том, что кокроучи - не роют землю. И не проходят полный цикл метаморфозы из роющего морлока до воздухоплавающего.
Всё дело в том, что Серёжа начал копать наверх своевременно. Ведь у цикады - цикл нимфинга длится бОльшую часть жизни:




Конечно, понятно что текст в основном про эмигре и общем ориентире человека, но чисто на бытовом уровне организация жизненного быта похожа на какое-то копание, и отрытие в соседней соте то мусоропровода, то лестничной клетки, то магазина, то рабочего места.