Этот небольшой сахалинский поселок городского типа умер ночью 28 мая 1995 года в результате самого сильного за последние 55 лет землетрясения в мире. Когда-то здесь проживало 3200 человек. В ту страшную ночь погибло 2267 и осталось инвалидами 39 человек взрослых и детей, 75 малышей осиротели. Спасательные работы длились 10 дней. За это время из-под обломков было извлечено только 369 живых. Но далеко не всех из них медицина могла спасти от гибели, последовавшей через несколько часов, дней или месяцев. К тому же люди, выжившие под руинами домов, испытали сильнейший психологический шок. Медики до сих пор отмечают у жителей Охинского района присутствие «нефтегорского синдрома»: повышенную тревожность, чувство постоянного беспричинного страха, беспокойства. А еще – острое нежелание находиться в больших блочных домах. Но виновата в трагедии не только разгулявшаяся стихия. К гибели поселка и его жителей «приложили руку» недобросовестные проектировщики, возводившие в Нефтегорске здания, не рассчитанные на сейсмическую активность, и строители, поставившие бетонные блоки, в которых львиную долю занимал песок. Говорят, что во время ликвидации завалов спасатели пользовались в основном кувалдами: бетонные плиты с одного удара рассыпались мелким крошевом… Само название этого населенного пункта содержит в себе изрядную порцию злой иронии. Ведь технология добычи нефти подразумевает возникновение значительных подземных пустот, наличие которых в местности, опасной в сейсмическом плане, чревато катастрофическими последствиями. Этот недосмотр, как показало время, сыграл свою роль. В принципе, в том году землетрясение ждали. Только не на Сахалине, а на Камчатке… В Нефтегорске же оно стало полной неожиданностью. Ведь север острова традиционно считался зоной меньшей сейсмоактивное™, чем его южная часть или Курилы. К тому же обширная сеть сахалинских сейсмостанций острова, построенная в советские времена, к 1995 году приказала долго жить и большинство из них были ликвидированы. Так что люди с вполне понятной растерянностью смотрели после землетрясения с вертолетов на многокилометровую трещину, такую глубокую, что казалось – можно увидеть владения самого Аида. Страшная рваная рана появилась на земле Сахалина 28 мая 1995 года в 01 час 04 минуты местного времени, когда на северо-восточном побережье острова произошел подземный толчок. О силе землетрясения имеются разные мнения. Ее оценивают от 8 до 11 баллов. Бедствие затронуло многие населенные пункты, но самые трагические последствия оно имело для Нефтегорска, который находился в 25–30 км западнее эпицентра главного толчка. Нефтегорск был очень ухоженным, уютным поселком городского типа. Люди здесь жили долгие годы и не собирались уезжать. Их привлекали развитая инфраструктура, хорошие зарплаты. …В то воскресенье, в час ночи все жители поселка мирно спали. Только некоторые любители рыбной ловли отправились на лодках в залив, да будущие выпускники, для которых накануне прозвенел последний звонок, засиделись в местном кафе. Одна парочка убежала из общего зала на улицу – целоваться. Ребята тогда даже не подозревали, что они спасаются от смерти: через несколько минут потолок кафе обрушился на бывших школьников. Вместе с этими 19 выпускниками в ту ночь погибло более двух тысяч нефтегорцев. Первый толчок подкинул в воздух все 17 пятиэтажек, в которых проживала большая часть населения поселка. Блочные бетонные строения 30-летней давности рассыпались на глазах, превратившись в бесформенные кучи. Второй толчок, который произошел несколькими секундами позже, сровнял здания с землей, и почти 3000 жителей городка, в том числе 450 детей, оказались погребены под завалами из бетона. Для многих смерть наступила внезапно, люди даже не успели проснуться. Дальнейшие события той кошмарной ночи никто из оставшихся в живых не забудет до конца жизни. Большая часть из них оказалась заживо погребена под руинами. Чудом же уцелевшие метались среди завалов, пытаясь отыскать родных. То, что нашелся человек, сумевший среди ночи доехать до поселка, оценить ситуацию и, добравшись до телефона, поднять милицию, медиков и спасателей на ноги, иначе, как Провидением, не назовешь. Виктор Новоселов руководил Нефтегорским отделением милиции, но жил в 26 км от городка, в небольшом поселке Сабо. 28 мая он проснулся в момент «полета», падая с кровати. Все в доме тряслось, подпрыгивало и дребезжало. Жена Новоселова начала кричать. Милиционер успел вытащить ее и двоих детей из-под завала. На улице он развел костер, чтобы можно было греться, а сам, будто почуяв, что «тряхнуло» в Нефтегорске, сел в машину и поехал на работу. Знакомая дорога оказалась практически непроходимой: повсюду зияли трещины и разломы, мост через реку разрушился. Двигаться дальше было невозможно. Тогда Новоселов вернулся, нашел в Сабо доски-пятидесятки, уложил их в машину и снова направился в Нефтегорск. То, что открылось его глазам, вполне можно назвать зрелищем не для слабонервных. Виктор Эньевич испытал самый настоящий, дикий ужас; его стало трясти, а зубы так стучали, что приходилось время от времени придерживать челюсть руками. Оправившись от первого шока, Новоселов понял, что разгрести такие завалы без техники невозможно. Поскольку в самом поселке, естественно, уже не было ни электричества, ни телефонной связи, милиционеру пришлось опять возвращаться в Сабо и оттуда по телефону связываться с Охой – районным центром. Милиционер торопливо объяснял, что в Нефтегорск срочно нужно отправить вертолеты, краны, тросы и как можно больше людей – пока не стало слишком поздно и хоть кого-то можно вытащить из-под рухнувших зданий живыми. Но… Ответ собеседника на другом конце провода был неожиданным и прозаичным: «Пошел ты, мужик, знаешь куда? Проспись лучше!» Ошарашенный Новоселов все же продолжил телефонную баталию с милицейским руководством и администрацией Охи. Чиновники не верили ему. Но Виктор Эньевич продолжал тормошить всех, у кого имелся телефон. Через какое-то время он так надоел представителям администрации города, что в район Нефтегорска на всякий случай послали на разведку вертолет. И только убедившись, что милиционер не бредит, стали собирать всех местных спасателей и связываться с Москвой. Работа началась к утру – через 17 часов после катастрофы. Слишком много времени ушло на «битву» с чиновниками, на разведку местности. К тому же Оха, ближайший большой город, удалена от Нефтегорска на 100 км и добраться до поселка можно только по бездорожью или с помощью вертолета. До приезда профессиональных спасателей на завалах круглые сутки работали сахалинские милиционеры и сотрудники «Сахалинморнефтегаза» – пострадавшие от землетрясения были их коллегами. Опыта действий в таких условиях не имел никто. К несчастью, все городские крановщики тоже числились среди пропавших. Кстати, через несколько недель после катастрофы Новоселову было предъявлено обвинение в злоупотреблении служебным положением. В течение месяца милиционер находился под следствием. Оказалось, вина Виктора Эньевича заключалась в том, что он «преступно» отдал распоряжение брать для спасательных работ все, что необходимо: топливо, технику… То, что нельзя было упускать время, чинуши почему-то не учитывали. Начальство же, имевшее право отдать такое же распоряжение, приехало в поселок только через сутки. К тому времени Нефтегорск успел бы превратиться в огромный некрополь – город мертвых. Видимо, уразумев всю нелепость выдвинутого обвинения, в дело вмешался Б. Ельцин, подписавший указ о награждении Новоселова орденом Мужества. Сейсмические толчки стали причиной еще одной беды: они нанесли по водным системам северо-восточного побережья Сахалина серьезный удар, вызвав чрезвычайную гидроэкологическую ситуацию. Но эта проблема сразу же отошла на задний план. Нужно было спасать заживо погребенных и расселять людей, оставшихся в живых. Те, кто ликвидировал последствия землетрясения, особенно остро запомнили несколько моментов. В разрушенной больнице не прекращал работу по оказанию первой помощи 43-летний доктор Родов. От запоя он весь заплыл, но никто не посмел укорить этого человека в пьянстве. Врач похоронил всех родных и близких: жену, дочь, двух сыновей, своего отца, родителей жены, ее сестру. При этом он продолжал оказывать необходимую помощь пострадавшим. Когда Родов, собственноручно из шланга обмыв родные сплюснутые тела, застыл, выбирая щепочки из волос дочки, подходить к нему побоялись… Добравшись до одного из полуразрушенных домов, спасатели ахнули: в пролете между первым и вторым этажами вниз головой висел мужчина и онемевшими, скрюченными руками держал балку, которая одним концом упиралась в стену, а другим грозила придавить его беременную жену… Параллельно с разбором завалов приходилось отлавливать мародеров и биться с чиновниками. Трудно сказать, кто вызывал больше отвращения у спасателей: нелюди, у которых в карманах обнаруживались отрезанные пальцы с кольцами, или представители судмедэкспертизы. Последние, почти не глядя на человеческие останки, которые приносили с собой пережившие катастрофу – то, что еще недавно было детьми, взрослыми, стариками, – говорили: «Идите отсюда, может, это собачьи кости, и справку вы не получите. Ваши родственники считаются без вести пропавшими, вот пройдет пять лет – придете за свидетельством о смерти». Горе почти помешавшегося старика, несшего в тазике обуглившийся череп своей жены, потрясло ликвидаторов… Но судмедэксперты – люди, видимо, особые. Бог им судья… Кстати, в городе было и несколько лиц, придавленных плитами отнюдь не буйством стихии. Кто лишил жизни этих падалыциков, увечивших трупы и еще дышащих людей ради тоненького обручального колечка, – неизвестно. Но ликвидаторы говорили, что понимают таких людей и верят, что Бог простит им этот грех… Последний звонок прозвенел накануне в Нефтегорске для 26 выпускников. Утром 29 мая их осталось в живых только 9. Аттестаты ребятам выдали на основе годовых оценок. В спасательных работах в Нефтегорске принимали участие более 1500 человек, камчатские, сахалинские, хабаровские поисково-спасательные службы, военные, было задействовано около 300 единиц техники. Люди работали сутками. В городе устраивались часы тишины: в это время спасатели старались услышать чей-то стук, стон или просто дыхание. Привлеченные к розыску собаки нашли не один десяток заживо погребенных. Оставшиеся в живых получили жилье и материальную помощь, а дети – возможность учиться в любом вузе страны бесплатно. Тем не менее, государство, переживая, как бы пострадавшие не получили больше, чем положено, выдало сертификаты на бесплатное жилье с условием проживания в любой точке России по смешным нормам: одинокий человек получал не более 33 м2общей площади, семье давалось по 18 м2 на человека… На материке выжившие первым делом справлялись о том, сколько баллов выдержит их новый дом. Большинство мужчин, потерявших семьи, спились. А кто-то, оставшись один, поспешил свести счеты с жизнью. Некоторые даже квартиры не успели получить: людей обворовывали, убивали… Работой нефтегорцев никто не обеспечил. А когда переселенные в центральные районы России получали квартиры, «ломая» очереди, и требовали выплаты повышенной «северной» пенсии, им отвечали: «Катитесь на свой Север и требуйте там льготы». Почему же в вахтовый поселок для нефтедобытчиков пришла беда? Оказалось, что в той или иной степени пострадали все сооружения, но полностью разрушились только пятиэтажки. По проектным нормам эти здания физически не могли находиться на Сахалине: они рассчитывались для строительства в районах, где отсутствуют просадочные грунты, горные выработки, вечная мерзлота и сейсмичность. К тому же, лабораторные испытания показали, что фактическая несущая способность блоков составила 26 кг/см2 вместо 75 кг/см2 по проекту. Нефтегорск не восстанавливали. Его сровняли с землей. Остались только сиротливые маленькие таблички: здесь был дом 16… 15… 14… Посреди песчаной пустыни возвышается черный памятник в окружении крестов и могильных плит. И часовенка, куда каждый год приезжают люди – помянуть родственников. В российских почтовых справочниках индекс Нефтегорска – 694 479 – остался. Но на карте этого населенного пункта больше не существует. И только мемориальный колокол продолжает звонить – раз в год, 28 мая в 1.04 ночи. Из книги 100 знаменитых катастроф
