Про паспорт «хороших русских»

Про паспорт «хороших русских» вспомнилось, что похожий аналог был после революции – «эвакбилет латыша».

После обретения независимости в 1920 году, три прибалтийские республики начали процесс обмена беженцами. Из этих республики в основном высылались в РСФСР коммунисты и другие левые – когда их ждали там тюрьма или расстрел, а туда – как-то причастные к этим трём новым республикам жители Советской России. Выехать можно было не только этническим латышам, литовцам и эстонцам, но и тем, кто там жил когда-то, имел близких родственников или собственность.

Консульских работников у прибалтов для составления списков не хватало, и потому они в большинстве губернских городов отдали процесс составления списков на выезд местным землячествам. Т.е. общественникам. Эти землячества быстро заполнились предприимчивыми людьми, часто вообще не имевшими отношения к прибалтам. И они превратили это мероприятие либо в спасение своих товарищей, либо просто в зарабатывание денег на желавших эмигрировать из СовРоссии.

Тем более что эвакуация шла за госчёт – бесплатные билеты и кормёжка в поездах. Более того, по договору с той же Латвией, Советы обязаны были выпустить из тюрем тех, кто попал туда до 11 августа 1920 года (дата договора РСФСР и Латвии об обмене гражданами).

Положение упрощалось тем, что в ходе ПМВ, Революции и Гражданской миллионы людей перемещались по стране, горели архивы, пропадали личные документы. И такие землячества, имевшие полномочия от властей трёх прибалтийских республик, легко штамповали те самые «эвакуационные билеты латыша». Выдумывали адреса проживания в Риге или Вильно, находили липовых родственников, свидетельства, что якобы люди работали там до 1915 года (когда пошли беженцы из Прибалтики) и т.п. В 90% случаев прибалтийские власти не проверили такие «эвакбилеты латыша»

Но изредка проверки шли, и тогда вскрывалось такое:

«В ноте Я.Весманиса в полпредство РСФСР на имя Я.С. Ганецкого от 8 ноября 1920 г. выражалось неудовольствие принципами формирования беженских эшелонов:

«Беженские эшелоны составляются с таким расчетом, чтобы в них получалось подавляющее преобладание лиц нелатышского происхождения, в то время как отъезд латышских служащих и рабочих обставляется всевозможными формальностями и препятствиями, делающими осуществление их прав почти невозможным. При следовании моём в Россию мною на латвийской границе был встречен эшелон беженцев из Харькова, состоящий на 90% из нелатышей, главным образом евреев