ХРОНИКИ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Без особых ожиданий посмотрел первые шесть серий «Хроник русской революции» Кончаловского.

И должен признаться, чем дольше смотрел — тем больше убеждался: на сегодняшний день это лучшее высказывание на тему.

До сих пор на правом фланге эталоном в жанре считались «Крылья Империи». Во многом из-за очевидной симпатии авторов к монархистам. Но всё-таки стоит признать, что в техническом плане «Крылья» — всё ещё стандартный первоканальный многосерийник, коих после 2017 года расплодилось в избытке. И в плане моральном — простоват.

«Хроники» же сразу подкупают достаточно авангардным по меркам российских сериалов форматом: близкое к квадрату соотношение сторон экрана и статичная камера с видом «из тумбочки».

Операторская работа перекочевала из предыдущей картины режиссёра «Дорогие товарищи!» и в данном случае полностью себя оправдывает, одновременно имитируя картины Репина и снимки начала прошлого века. Отдельно отмечу костюмы и интерьеры. Они здесь отрабатывают на все усмановские деньги. Даже если на экране происходит что-то малоинтересное (линия Высоцкой) — на это всё ещё приятно смотреть.

В плане интерпретаций дорогой брат Андрон Михалков тоже не подкачал.

Максимально радикального пересмотра сложившегося канона конечно же ожидать не стоит. При должном пессимизме, в царе всё ещё можно усмотреть «тряпку», а Григорий Распутин — не без нюансов — но существует. Однако в остальном количество ДЕГобазы на минуту экранного времени можно оценить в экстремально рекордные 60% (подниму до 80%, если появятся масоны).

Во-первых, англичане.

Они тут повсюду. Сначала в виде подколов за джентельменский костюмчик Гапона и лондонский котелок Ленина. Затем классическое «англичанка гадит» из уст казнокрадов и охранителей, что с точки зрения скептически настроенного протагониста — всего лишь пустое кивание на происки внешних врагов. Пока, наконец, Deus ex machina не выходит на сцену. В военный Петроград с целью помешать царю заключить перемирие с Германией прибывают всамделишные британцы.

«Волки, волки!» — кричали овцы, шутки кончились.

Во-вторых, Дмитрий Евгеньевич однажды изложил рецепт удачного фильма о событиях 1905–1917 гг — для того, чтобы зритель усвоил, что революция на самом деле была не классовой, а этнической, необходимо, чтобы все революционеры говорили со своим настоящим акцентом.

И этого в сериале с лихвой. Каждая сцена с Парвусом и Троцким превращается в еврейский анекдот на грани антисемитской карикатуры. Поляки говорят по-польски. Картинно окает даже Максим Горький.

Ждём явление миру латышских стрелков.

В-третьих, само изображение революционеров наиболее приближенно к героям лекций Дим Димыча и Дядюшки Джо.

Как правило, сериально-первоканальный большевик — это сооружающий «адскую машинку» суровый русский трудящийся в косоворотке. Иногда ему ассистирует экзальтированная молоденькая курсистка благородного происхождения. Выходцы из черты оседлости если и присутствуют, то непременно уровня Константина Хабенского, в обличии роковой красавицы Сары или стоического Железного Феликса.

Михалков же расставляет правильные акценты. В «Хрониках» большевики показаны прямым порождением Серебряного века.

Декаденты Горького большую часть времени даже не декаденствуют, а по-мещански гоняют чаи и слушают игру на фортепиано. В то время как на другом конце революционного спектра в «русскую рулетку» играет анархист Богров, чьё нигилистическое безумие проистекает из сексуальных перверсий на почве чистого беспримесного насилия.

В этом отношении сериал удачно продолжает канву балабановских «Морфия» и «Про уродов и людей».

Ленин в исполнении Евгения Ткачука — просто бомба.

Как уже отмечалось, здесь все говорят своими приближенными к реальности голосами, поэтому что говорит Ильич разобрать решительно невозможно. В первой же серии Красин за глаза обзывает Ленина КИТАЙЦЕМ

Истероидные вспышки поражённого нейросифилисом организма сменяются периодами угасания, когда Ильич внезапно подвисает, осознавая сквозь первые признаки деменции, что его лучшие годы жизни уже позади.

Даже немного жаль этого старика.

Особенно шикарен эпизод 1916 года в Цюрихе. К нищему Ленину приходит Парвус и предлагает иностранные деньги на революцию. Ильич импульсивно отказывается, заявляя, что «революция не продаётся». Но после ухода Гельфанда путём недолгих диалектических размышлизмов всё же приходит к выводу: чёртов Гегель, деньги надо брать!

На такой ответ его наталкивает ностальгия по лондонскому котелку. Ильич с горечью вспоминает, что тогда — в 1905-м — у него ещё были деньги (Чьи? А-а?) При этом в мизансцене фигура Ленина скрывается от глаз зрителя за спинкой кровати — очевидная аллюзия на балабановский «Груз 200» — предвестник того, куда заведёт Россию это судьбоносное решение.

Викач
Ну хз, к усмановской бочке мёда предлагается традиционный половник распутинщины дерьма. - Кущай русский, про тебя!