Russia

Владимир Высоцкий дважды в один и тот же год приезжал с гастролями в Свердловск. В своих письмах второй жене Людмиле Абрамовой поэт откровенно признался о Екатеринбурге:

– Люсик! Уже я в Екатеринбурге, то бишь в Свердловске. Уже на подъезде ощутил я влияние стронция-90, потому что запахло гарью и настроение резко ухудшилось, в самом же городе, как говорят, махровым цветом расцвела радиация, и люди мрут как мухи. За окном – мерзкая мелкая дрянь падает с неба, и все миниатюрные артисты бегают по магазинам и ищут противорадиационные шмотки.

20 февраля 1962

И следующем письме:
– А вообще – гнусно. И город, и народ, и все. За все это время ни разу не посмеялся, ничего не произошло, даже песни не пою и не пишу.

23 февраля 1962

Но все же общая обстановка в городе повлияла на творчество артиста. Во время своей второй поездки в июле 1962 года он пишет здесь песню "Весна еще в начале" в гостинице "Большой Урал":

– Вчера играли "Дневник женщины" по телевидению. Я принял душ, побрился, волосы цигейкой и, говорят, был неотразим. Жаль, Лапик, ты не видела, очень я был… А вчера не спалось мне до 6-ти часов утра, и … написал песню…

– Наука шагнула бог знает куда, Свердловск производит бог знает что, стронций выпадает в виде снега, люди мрут, как в Швеции, а вот чтобы видеотелефон, так это бог знает когда!

Здесь – спартакиада проходит. Вот бы сюда твоих маму и папу. Они бы уж! Я, мне до лампочки. Ходят они табунами в каких-то хлорвиниловых куртках всевозможных ярких грузинских цветов и едят по талонам. Ресторан закрыли. Там их кормят. А артисты, туристы и обыватели – пусть их с голоду помирают.

Холодно, но не очень. Пиджак пришел в ветхость, брюки в гриме, лицо чистое, тело белое, волосы чистые, душа – в тоске.

4 марта 1962 года

– А потом начал активно выпадать радиоактивный дождь и тот же самый стронций-90. Выпадал неделю. Из них 3 дня – не переставая. Сегодня как будто кончился. Передай маме, что если бы не кожанка, я давно бы с лучевой болезнью лежал и угасал, и кто-то вынужден был бы давать мне костный мозг для инъекции.

Тоску Семеныча глубинно понимаю и разделяю, в отличие от жителей загона его выпускали в Париж и США. Только боженьки с Олимпа (еще и с иностранными женами) могли туда поехать в 70е годы, для остальных совок был тюрьмой и могилой.



Сам уже неделю буквально не могу проветрить сычевальню, выбросы в морозы особо сильные - один вздох и на языке и в легких уже налет, пыльный привкус гари или химии. В онкоцентрах очереди, люди мрут как мухи, но особо не задумываются, тут если задуматься - можно сразу в петлю.
Но надо закончить лечение.