Ыыы

Это вам урок хуцпы.

Сдаётся мне господа, это был тикток.

Как иметь неброскую внешность, но через цветной парик , грамотный свет, мейкап, артистизм и упорную работу стать долларовым миллионером и певицей. И ментором поколения!
Вот чьи плакаты вешают над кроватью поколение Фортнайта.

Стримерша Карина из нашего детства, её копченая звездочка, чесночный мат ПТУ-шницы и злое лицо бесконечно унылы и воняют совком.
Никогда наши люди не умели в легкость эмоций. Россия для злых, грустных и усталых со времен Достоевского. Наши атеншенвхоры идут на работу не по зову сердца, а по нужде. Кольцевую лампу стримера включают, словно надевают терновый венец мученицы.

Тошно всем: дрочащей, дрочащим, просто тем, кто тут родился и пошел по социальным лестницам в погреб.

А вот продажа, с невинным личиком, тупым симпам слюней и воды из ванной (от которой симпы натурально травятся, когда пьют), а потом съемки модных клипов с осьминогом в жопе - это круто!
Человек занят делом, имеет достойный заработок, занимается своими зубами, здоровьем, покупает дом с бассейном в теплой стране, занимается спортом, радует фанатов упругими ягодицами, веселится.
Все довольны. Жизнь легка и прекрасна.

Но, как гласит татуировка на лобке нашей известной эльфийки, - И это пройдет.

Кто из вас помнит косплеершу мезозоя - Джессику Нигри?
Пытается продавать пенсионерам свои заретушированные импланты, чтобы сделать им подтяжку. Но проигрывает Дельфину с осьминогом в заднице.

Но и Дельфину уже двадцать, скоро пенсия в категории милф. Да и осьминог не молод.
Посмотрим чем ответят пятнадцатилетние!

— Значит, повторяю в последний раз, — сказал Кошмин, высокий сухой человек, больше похожий на следователя-важняка, чем на инспектора гуманитарки. — В Можарове стоянка пять минут. Этого им достаточно, чтобы отцепить вагон с гумпомощью. При первой же вашей попытке открыть двери или окна я буду действовать по инструкции. Потом не обижайтесь.

Васильеву и так было страшно, да еще и за окном сгущалась июльская гроза: набухали лиловые тучи, чуть не касавшиеся густого сплошного ельника. Безлюдные серые деревеньки по сторонам дороги глядели мрачно: ни живности, ни людей, только на одном крыльце сидел бледный большеголовый мальчик и провожал поезд недобрым внимательным взглядом, в котором не было ничего детского. Иногда Васильев замечал такой взгляд у безнадежных сумасшедших, словно сознающих свое печальное состояние, но бессильных его изменить.

Продолжение рассказа внутри