ХИТРЫЙ БАРЫГА САША. Ч. 5

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4



Братья. Что же такого выдающегося и необычного в этих людях, что они способны вызвать нехороший трепет в Сашиной насквозь пропитанной героином душонке? Какими силами и возможностями они обладали, что одной мыслью о себе заставляли Шуру шевелить, ставшими уже, наверное, прямыми от постоянного торча, извилинами? Но, пожалуй давайте пойдем от общего к частному...

Не скажу за всю Россию, но Тольятти в те годы был просто эталонным бандитским городом. То есть, если вы где-то, когда-то услышите, или прочтете очередную дикость про лихие девяностые, про какие-то пытки паяльниками и утюгами, погребение людей живыми в бочках путем залития цементным раствором, отрубания пальцев/рук/ног за долги, групповые расстрелы скованных наручниками бедолаг и множество и множество прочих других ужасов, знайте — в Тольятти было это всё и сразу, часто, абсолютно открыто и, в определенный момент, уже даже как данность для простых горожан.

Человек — по своей натуре скотина живучая и приспособляемая, потому и Тольяттинцы, устав бояться, со временем научились жить в городе, ставшем по сути 800 тысячным полигоном для бандитских разборок. Выстрелы за окном — обыденность. У детей того времени, помимо стандартных родительских наставлений, способных продлить жизнь нерадивому чаду, таких как : не лезть в розетку, не играть со спичками, или не трогать родительскую аптечку, были еще и дополнительные в духе времени — не подходить вечером к окну, потому как по силуэту могут «выстрелить в голову», ложиться на пол при звуках стрельбы, не подходить к иномаркам, потому, что её обладатель в те годы со 100% вероятностью по тем, или иным причинам мог заслужить несколько килограммов в тротиловом эквиваленте под днище. Трупы, изрешеченные пулями, у подъездов — повод посудачить бабушкам на лавочках и причина уважительно-восхищенных обсуждений в школах на переменках, но никак не ужас и ЧП. В общем, горожане просто пытались выжить в и без того тяжелейших условиях раздираемой переменами страны и если и обращали внимание на буйные криминальные войны, то, наверное, даже не с испугом, а скорее с каким-то завораживающим чувством чего-то недоступно-великого и жуткого, как если бы крестьяне из волшебной страны, делая свои мелкие делишки хлеборобов, постоянно шныряли под ногами пиздящихся гигантов, рискуя ежедневно быть раздавленным неосторожным прыжком одного из них.

В очередной раз удивительно, но в условных отношениях «обыватель» - «бандит» сложилась парадоксальная ситуация. Не смотря на то, что случайные люди периодически гибли в бандитских разборках, начинающие робкие коммерсанты мгновенно обкладывались данью, а город стараниями криминала наводнялся наркотой, люди все равно относились к бандосам с почтением, без ненависти, и даже с каким-то оттенком гордости! И, пожалуй, этому есть простое объяснение.

Тольятти сам по себе — это крошечный город, построенный с одной целью — дать койко-место работягам, назначение которых было предельно просто — с 8 до 17 крутить гайку на ВАЗе, собирая, вызывающие омерзение у всего прогрессивного мира, автомашины, затем приходить в биологический отсек т. к. жильем это назвать не поворачивается язык, и там плодить новое поколение будущих сборщиков гордости Советско-Российского автопрома. То есть город по своей сути был лишь технологической пристройкой к гигантскому телу Волжского Автомобильного Завода, раскинувшегося на просторах тогда еще Куйбышевской области. Даже сама топография города указывала на то, что все в нем посвящено исключительно делу. Город разбит на три района, каждый из которых поделен на практически ровные квадраты кварталов и застроен одинаково-уёбищными серыми домами. Понятий «центр» и «окраина» не существовало, как не было и «плохих» и «хороших» районов и кварталов, все было однотипно для всех горожан без исключения. И в этом как раз и была главная причина принятия жителями города бандитов. Ведь Тольяттинский бандит — это не какой-то вурдалак из неблагополучного района, не пришлый чужеродный элемент, которого нужно давить и отторгать. Нет, это твой вчерашний сосед Валерка, который был не по годам физически развит, это Колька - сын алкоголички тёти Маши из 2 подъезда, это прошедший Афган дядя Дима, который по тихому таскал с ВАЗа мелкие детали, приматывая их к ногам, а потом внезапно понявший, что можно таскать уже камазами и в открытую. Короче говоря, это тысячи и тысячи соседей, друзей, сыновей, мужей и знакомых, плоть от плоти самих Тольяттинцев.

И конечно, глядя на метаморфозы, которые происходили со вчерашними дворовыми пацанами, видя, как буквально за месяцы молодые, всю жизнь нищие и голодные парни вдруг превращались в сытых, опасных кабанчиков на недоступных простому люду серебристых «восьмерках» и «девяностодевятых», слыша истории про суммы, которыми оперировали эти новые хозяева жизни, обыватели не могли не восхищаться и отчасти завидовать им.

Особенно это касалось молодежи. В этот странный период в жизни нашей страны молодежь была как никогда после свободна, авантюрна и обладала какой-то голодной бесстрашной дерзостью, что и не удивительно, ведь и сама Россия, подобная гигантскому неуклюжему кораблю неслась в туманное будущее со спивающимся капитаном у штурвала.

В общем, в Тольятти тех лет был прочный, поддерживаемый всеми слоями населения культ силы, денег и бандитизма. Мальчики, едва достигнув 13-14 лет, уже забрасывали самострелы из патронов для лампы с напальчником , забывали про велосипеды, внезапно отгоняли от себя, и без того безрадостное, детство и в одночасье превращались в каких-то отвратительных существ похожих на страшную карикатурную пародию, эдаких мини-зеков. Одевались в преимущественно черные адидасы и пресловутые кепки, или, как бы это комично не смотрелось, в рубахи и строгие брюки/туфли, сидели на кортах на тонких затекающих ножках, сплевывали прямо себе под ноги, пытались придать голосу лагерную хрипоту, что в сочетании с ломающимся юношеским фальцетом, выглядело совсем уж мерзко. Не «садись», а «присаживайся», не «спросить», а «поинтересоваться», «парень» - это оскорбление, если «пацан» - то этого не достаточно, ты еще должен быть готов пояснить кто это в твоем понимании, если вдруг «бля» между слов, то «где ты здесь блядь увидел ?» и прочее античеловеческое дерьмо, наверняка так хорошо знакомое многим Россиянам.

Кстати, во всем этом прослеживался очередной парадокс, ведь уже взрослые «настоящие» бандиты, коими так хотели стать все подрастающие мальчики Тольятти, все эти зековские понятия и законы молодецки крутили на хую и «блякали» и словесно ебали мамок как хотели, и частенько даже открыто посылали на хуй всяких-там непонятных расписных воров на стрелках. В общем, ввиду скудности ума подростки и сами толком не понимали под кого они пытались мимикрировать, то ли под зеков живущих по понятиям, то ли под румяных бандосов спортсменов, которые,нассав на все понятия, просто пришли и взяли своё силой, хотя, скорее всего, дети просто шли по пути наименьшего сопротивления, ведь куда как проще курить на кортах в падиках, неся всякую блатную околесицу, чем хуярить грушу трижды в неделю, или тягать железки в подвальных качалках. Выбор был очевиден.

А что же юные Тольяттинки спросите вы? Если у мальчиков тех лет хотя бы был нелепый выбор — зек-решала, или спортсмен — пехота, то у девочек путь был один и он был не обсуждаем. Ага, подруга, а в самых розовых мечтах и жена бандита! Это же так просто и романтично, стать верной спутницей бесстрашного, делового бандоса и вместо вареной картошки с соленьями за семейным шатким столом, жрать в лучших (целых двух) ресторанах города. Причем юных див прельщали даже не столько материальные блага, ведь в то время, по сути, кроме реально еды и машины по-круче форсИть особо было не чем, сколько образ эдакой неприкосновенной персоны. После того, как двор узнавал, что девочка встречается с бандитом она внезапно переставала быть «Леркой вшестером», каковой её знали с юношества, а становилась уважаемой дамой, что-то типа доньи из Итальянских нарко картелей в Неаполе. Местная алкашня уже не отпускала сальных шуточек, бабки на лавочках позаваливали морщинистые ебальники и перестали громогласно кликать её проституткой, в общем, случилось полная реинкарнация, что, безусловно, было очень приятно и желаемо.

Более того, часто даже сами родители были не против такого союза их конфеточки с серьезным пацаном. Папы, как правило, просто потому, что его тошнотворная и унылая как серая оберточная бумага судьба слесаря 4 разряда и бытового алкоголика не готовила его к перипетиям в виде отстаивания чести кровинушки, ведь, разозленный сопротивлением своему романтическому счастью бандит, мог и банально настучать несговорчивому папане по златозубой ебучке. А мамы, в большинстве своем и сами были бы не против торгануть увядшими прелестями, но, кто ж им труженицам покрасочного цеха АвтоВАЗа такое предложит. Тем более, порой, такой союз реально помогал семье выжить. Ведь тратить легко пришедшие бабки, как известно, тоже очень не сложно и потому брутальные ромео могли с легкостью одаривать подругу и ее семью жратвой и деньгами сопоставимыми с маминой и папиной общей зарплатой. Хотя, такие трогательные истории случались довольно редко. Чаще же, молодая прелестница бывала покатана на пацанской «Ладе», а затем задорно выебана в бане, и повезет еще если в соло, а не половиной бригады. Но, и даже те девушки, которые-таки становились полноправной подругой, или даже, что бывало чрезвычайно редко, женой Тольяттинского гангстера, не находили своего счастья. Очень часто они становились экс-подругами, или вдовами, а в некоторых случаях и кусками плоти в очередном взлетевшем на воздух покореженном джипе. Такова была плата за место на вершине провинциальной женской иерархической лестнице.

Но это все взгляд обывателя со стороны и чаяния нищей Тольяттинской молодежи. Что же реально происходило в криминальном мире города тех лет? Всё было очень просто. Люди банально делали деньги. Никого не интересовали никакие понятия, никакая пацанская романтика, после того, как совок с кровавым хрустом развалился, предприимчивые, наглые, или просто тупые но бесстрашные люди принялись резво выгрызать куски коммунистической собственности и безжалостно вырывать совсем юные побеги собственности частной и коммерческой. Для этих, безусловно, благих целей сами собой стихийно еще в конце 80-ых годов сформировались бригады, которые, ввиду внезапно ослабшей карательной ментовской машины, принялись обезжиривать сначала близкий к ним по духу околокриминальный элемент т. е. всяких валютчиков, подпольных спекулянтов и прочих, а затем, с расцветом коммерции, и новоиспеченных бизнесменов. Но всё это было детскими играми, ведь под носом у молодых и дерзких бригад ворочался и вздыхал огромной денежной опарой Волжский Автомобильный Завод с еще не разграбленными фантастическими богатствами, некогда аккумулированными всей Советской страной. И как раз в те года, о которых и ведется наше повествование бригады-таки набрались достаточно сил, что бы попасть на завод и поделить его как праздничный пирог.
_____________________________________________________________________

И опять пауза, ребятки! Но очень не большая)